Я стою перед военным госпиталем. У меня в руках 400 детских рисунков солдатам. В карманы засунула пряники с буквой Z. Специально для нас их сделали в Подмосковье.
Я торопила производство, надо было успеть до отъезда, через несколько дней мы получили 2000 пряников. И рисунки. Один военный мне сказал, что нужно рисовать мир, открытый и добрый, как в детстве. «Только не рисуйте им эти танки, их достаточно».
Этот «мир» я и держала в руках, когда дверь в палату открылась. Двое солдат удивленно смотрели на меня с коек и разрешили войти.
«Я хотела сказать Вам, что мы ждем Вас и переживаем, возвращайтесь здоровыми», - кажется проговорила я. Рассказала про детей, что рисовали; про взрослых, что пекли; про священников, что денно и нощно молятся за ребят. И замолчала. В ответ услышала:
«Враг готовился к битве, у них танки в бетонных стаканах стоят. Их с земли просто не разбить, только с неба. Окопы тоже заранее копали».
Парень справа помогал эвакуироваться жителям из Мариуполя. «Мы быстро, за 2 дня сделали коридор. Выезжала эвакуационная колонна в 16 автобусов, последние 2 автобуса с беременными и стариками перехватил нацбат «Азов» и расстрелял».
Ему отвечает солдат с левой койки: «Противник прикрывается мирными жителями, стреляют из окон жилых квартир. Я хочу ответить, а в окне уже ребенок стоит. Снова выстрелы, вижу откуда, целюсь, а они опять ребенка ставят».
Он размял руку, облокотился на нее и встал с кровати. Посмотрел в окно, открыл форточку, закрыл: «Даже если я вернусь в итоге «двухсотым», все равно как вылечусь, поеду обратно воевать. Победа будет за нами, это мой долг. Мать моя только вчера узнала, что я воевал, я 40 дней недоступный был».
Еще и еще слушала подробности войны, прошла в палату рядом. Глаза у ребят смелые, между историями много шутили. Они жали мне руку за моих детей, а я просто радовалась от счастья, что могу видеть и говорить с героями. Дай Бог всем здоровья. Поминайте в молитвах наших воинов. На войне молитва чувствуется.
